III. ОБОРОНА, КОТОРАЯ СМЕРТИ ПОДОБНА
1. Итак, к 12. 12. 39 дивизия углубилась на территорию пр<отивни>ка до 60 километров. Вряд ли был такой километр пути, который бы не преодолевался с боем, если до рубежа Сюскюярви—Руокоярви бои сводились к обладанию отдельными пунктами, то с этого указанного рубежа дивизия развернулась и вела наступательные действия в заданной ей полосе. Дорога перестала быть чем-то привязывающим.
Бои за обладание рубежом Сюскюярви—Руокоярви приняли ожесточенный характер, каждая сотня метров бралась с бою, каждый незначительный бугорок брался не иначе как штыковой атакой, контратаки пр<отивни>ка стали обычным явлением.
Общая трудность дальнейших боевых действий усложнялась тем, что на правом фланге и тылах пр<отивни>к начал становиться чуть ли не хозяином положения. Севернее выс<оты> 108,8 пр<отивни>к против арб35 перешел в наступление, арб пробовал обороняться на месте, это привело лишь к его полному окружению, б<атальо>н понес значительные потери, оставшиеся храбрецы, контратаковав пр<отивни>ка, прорывают кольцо пр<отивни>ка, выходят на Кясняселькский тракт, где и соединяются с 97 сп36. Здесь в этом бою гибнет начальник 2-й части Штакора 5637 майор <пропущено в тексте>.
Здесь геройской смертью гибнет секретарь парторганизации ст<арший> лейтенант <пропущено в тексте>.
Мужественно, беззаветно дерется ст<арший> лейтенант Тяглов, он с горстью храбрецов (20 чел<овек>) бросается в контратаку на роту пр<отивни>ка, он разрывает кольцо и с честью выходит из окружения последним. Одна из рот пр<отивни>ка (3 рота 37 пп38) почти полностью уничтожается. Этот боевой к<оманди>р также удостаивается правительственной награды. В последующих боях Тяглов был ранен, в последний момент его удается эвакуировать через Питкяранта39, надо полагать, что жизнь его сохранена. Где теперь он, и помнит ли он 18 свою родную дивизию?
Почти непрерывные действия пр<отивни>ка во фланг и по тылам дивизии заставили 97 сп выбросить в р<айо>н межозерного дефиле, таким образом, к 15. 12. 39 дивизия растянулась от Кясняселькя до Сюскюярви, общая протяженность равна 40 с лишним килом<етрам>. Для обеспечения правого фланга полков на высоту 104,9 пришлось выбросить отряд, сформированный наскоро из бойцов хозяйственной службы. Фронт дивизии с западного направления, по существу, повернулся на север, половина дивизии имеет задачи наступательного характера, а другая половина имеет задачи оборонительного порядка.
К 15. 12. 39 во всех стрелковых полках, в каждой их роте насчитывалось по 25—30 штыков, наличие людей не обеспечивало подъема материальной части, ясно, что в этих условиях думать о каких-то успешных наступательных действиях было нельзя, — нужно срочно пополнение, нужна была хотя бы кратковременная смена, но ни того, ни другого не было, тяжелое положение облегчилось прибывшей на участок дивизии танковой бригадой, с их помощью удалось полностью овладеть Сюскюярви, но эти успехи дорого встали для танковой бригады, понесенные ею потери через 5 дней, т. е. к 20.12 заставили вывести ее 1-й б<атальо>н на приведение в порядок в р<айо>н зап<аднее> Сев<ерного> Леметти. Все попытки использовать танки вне дорог успеха не имели, действующие танки по дороге неминуемо несли потери от противотанковых орудий противника и от мин. Борьба за обладание Сюскюярвинским плато продолжалась 5 дней, здесь погиб к<оманди>р дивизиона т. Дикарев40, здесь погиб к<оманди>р б<атальо>на капитан Прокопов41, здесь вышел из строя к<оманди>р 316 сп майор т. Башмаков.
О состоянии дивизии и ее боевых действиях доносилось ежедневно, верх знал все, тем не менее оперативные приказы с 30-километровыми размахами получались ежедневно — или это была дань войне (форма для формы), или люди так-таки и не поняли существа боя в этих условиях. Прибывшие танки должны смести все на своем пути, мы пробовали вместе с комбригом т. Кондратьевым42 лично руководить деятельностью пехоты и танков, но что-либо сокрушительного нам сделать не удалось.
И наконец, видимо, учли наше горестное положение, избавили нас от 30-километровых задач. Но зато двинули, как говорят, обухом по голове — дивизии приказано перейти к обороне, то, чего я боялся больше всего.
Итак, дивизия полностью перешла к оборонительным действиям, правый фланг Кясняселькя, левый — Руокоярви, фронт на север, то, что было тылом, стало фронтом, и командир медико-санитарного б<атальо>на, расположенный с ранеными в Ловаярви, вооружившись винтовкой, автоматом, подобрав себе 6 хороших санитаров, стал ежедневно ходить в разведку.
2. В те времена в составе штаба и политотдела дивизии находились присланные из Москвы артиллерийский полковник т. Маляров и бригадный комиссар т. Максимов. Отдаю должное этим товарищам: в отличие от многих других они не являлись простыми наблюдателями-контролерами и фиксаторами, они своей практической деятельностью во многом и во многих случаях оказывали неоценимую помощь. С помощью т. Малярова нам в конечном счете удалось полностью связать пехоту с артиллерией. Нам удалось заставить полковую артиллерию действовать орудийно и вести огонь прямой наводкой, это привитое ей качество потом в условиях обороны сыграло исключительно большую роль.
После овладения Уомасом из строя выбыл комиссар дивизии т. Рязанов43, вся тяжесть работы фактически легла на плечи т. Максимова, они были моими ближайшими товарищами, с которыми можно было посоветоваться.
В момент перехода дивизии к обороне мы имели возможность быть в б<атальо>нах почти ежедневно, и в одну из таких поездок, еще раз просмотрев состояние б<атальо>нов и полков, совместно обсудив создающееся положение, признали его сугубо тяжелым, требующим немедленного вмешательства верхов. В тот же день было составлено специальное донесение на имя военсовета 8 армии, и в тот же день и т. Маляров, и т. Максимов убыли в Штарм, где через два дня лично доложили о состоянии дивизии т. Штерну.
Говорят, что наше письменное донесение и личный доклад полковника Малярова и бригадного комиссара Максимова произвели должное впечатление, говорят, что соответствующая машина завертелась. Но, видимо, и у таких предприимчивых людей, как т. Штерн, ничего под руками в то время не было, и вопрос о пополнении опять начал откладываться — рассчитывать приходилось лишь на то, что есть, мобилизуя только свои внутренние ресурсы. Ничего, видимо, не сделаешь, приходится мириться с этим, только бы пр<отивни>к не перешел в контрнаступление.
IV. ДВА МЕСЯЦА В ОКРУЖЕНИИ
1. Полному окружению предшествовали наступательные действия и атаки пр<отивни>ка на левом фланге, т. е. на участках 208 и 316 полков. Начались они с 25. 12. 39 и закончились на этом участке 2. 1. 40.
Надо сказать, что период их совпал почти с полным прекращением подвоза продовольствия, горючего и боеприпасов, патрон<ов> было достаточно, мы жили патронами за счет пр<отивни>ка, но в снарядах была острая нужда, особенно для гаубичных систем.
Наконец стало прибывать долгожданное пополнение командным, начальствующим и рядовым составом, полки укомплектовались комначсоставом полностью, рядового состава прибыло около тысячи человек, ими произвели пополнение 208 и 316 полков, роты были доведены до 50—60 человек, это значит, воевать было уже можно.
2. Оборонительные бои обоих полков носили не менее ожесточенный характер, часто они были круглосуточными. В силу того, что между б<атальо>нами и между полками существовали промежутки, то для отдельных подразделений эти бои были боями в окружении — 2-й б<атальо>н 316 сп в течение 5 суток был отрезан от остальных подразделений полка и от тылов, без пищи выдержал сильнейшие атаки пр<отивни>ка. Выручили его лишь тогда, когда остальные б<атальо>ны более или менее освободились от нажима пр<отивни>ка.
Дрались везде, дрались на ОП42 батарей и дивизионов, дрались на к/п43 батальонов и полков, дрались в ближайших тылах, везде и всюду была отмечена стойкость защитников обороны — 9 рота 208 сп, имея в своем составе всего-навсего 7 чел<овек> при одном станковом пулемете, до конца выдержала все атаки пр<отивни>ка, но ни одного окопа не сдала врагу. Наконец силы иссякли у врага, и с 2. 1. 40 на этом участке наступило относительное затишье.
3. Разведка ежедневно доносила о передвижениях больших групп пр<отивни>ка с севера, восточнее Сюскюярви, с общим направлением на юг и преимущественно в направлении высоты 108,8.
С целью выяснения обстановки и восстановления положения в р<айо>не межозерного дефиле организую наступление на выс<оту> 108,8 двумя группами — с юга 97 сп и с запада арб и резервной ротой. Наступление началось 27. 12. 39, закончилось 29. 12. 39. Успеха оно не имело, но этим боем удалось установить большое скопление пехоты сев<ернее> высоты 108,8, там же обнаружен крупный штаб.
В дальнейшем, предвидя угрозу с севера, принимаем незамедлительные меры. Из лишних тыловых органов через вилку дорог на Питкяранта в первую очередь вывозятся все раненые из Ловаярви, где стоял медико-санитарный б<атальо>н. Всего было эвакуировано до 700 чел<овек> раненых и больных, эвакуация закончена 5. 1. 40.
Еще с 1. 1. 40. 97 сп доносил о том, что мелкие группы с боем просачиваются на юг, предполагали, что пр<отивни>к пытается воздействовать на подразделения 97 сп с юга, то же было отмечено и в р<айо>не Ловаярви.
Наскоро доформировываю лыжный б<атальо>н и направляю его с одной из батарей в Ловаярви. К моменту его отправки пр<отивни>к овладевает межозерным дефиле, 97 сп оказался отрезанным от остальных частей дивизии. В задачу лыжному б<атальо>ну ставлю: выбить пр<отивни>ка из дефиле, но, к сожалению, б<атальо>н против б<атальо>на п<ротивни>ка ничего не смог сделать. Одновременные действия 97 сп с востока на дефиле также успеха не имели, лыжный б<атальо>н, понеся значительные потери, перешел к обороне в Ловаярви.
6. 1. 40 полувнезапно пр<отивни>к атакует к/п (Южное Леметти) с 3-х сторон — со стороны Северного Леметти, с северо-востока и по дороге со стороны Ловаярви. Атаки первого дня отбиты. На следующий день к р<айо>ну к/п пробиваются мелкие разрозненные тыловые группы дивизии и армии — пробились остатки 32 и 37 кабельных шестовых рот, пробились тылы корпусного сап<ерного> батальона, пробились остатки тылов 208 полка и 3 ап.
Атаки продолжались 7 и 8 января, все они отбивались, и наконец пр<отивни>к их совершенно прекратил. Попытки с нашей стороны пробиться к Северному Леметти успеха не имели, с Ловаярви поддерживали боевую связь до 12. 1. 40.
По дороге, как правило, курсировала группа пехоты с танками, но и эта боевая деятельность прекратилась, пр<отивни>к 13. 1. 40 овладевает вилкой дорог и дорогой на Койвуселька44, дорога на Ловаярви минируется, танки гибнут под огнем мелкокалиб<ерной> пушки и на минах, такая же участь их постигла и в сторону Северной Леметти, горючее иссякло — к/п отрезано от всех частей дивизии, к/п окружено.
4. В период с 13 по 17. 1. 40 пр<отивни>к р<айо>н к/п особенно не беспокоил, но все наши попытки разорвать кольцо неизменно кончались неудачей. Все эти дни полностью использовали на усовершенствование обороны — вырыли окопы нормального профиля, ликвидировали промежутки между подразделениями, вырыли и поделили блиндажи, обеспечивающие от мин, а главное, созданы из всех разрозненных мелких групп боевые подразделения. За эти дни учили и из хозяйственников сделали пулеметчиков, отремонтировали извлеченные из боевых обозов негодные пулеметы, тем не менее фундаментальной обороны не создали, всё ждали, вот-вот освободят.
19 и 21. 1. 40 пр<отивни>к вопреки всяким ожиданиям в течение круглых суток осыпал р<айо>н обороны минами и снарядами, выбыл из строя не один боец, погибла не одна землянка, ожидали с минуты на минуту атаки, но ее не было, наступило снова затишье, это время использовали на усовершенствование землянок и окопов.
5. Сразу же с началом окружения остро стал продовольственный вопрос, в обозах ничего не осталось, подвоза не было с 26. 12. 39. Единственное средство питания — это лошади, но ни первый, ни второй день не решались их резать, как-то не верилось, что это окружение продлится не один день. Но на 3-й день все же пришлось взяться за лошадей, тем паче что и им тоже есть было нечего. Каюсь, в этом вопросе нами была допущена непоправимая ошибка — конину начали давать без нормы, а отсюда появились желудочные заболевания, и запасы конины в скором времени иссякли. К счастью нашему, к началу февраля м<еся>ца наладилась почти регулярная доставка продовольствия самолетами.
В период, когда люди питались одной лишь кониной, исключительно болезненно сказывалось отсутствие соли — соль чуть ли не решала вопросы жизни и смерти.
6. Вопрос о нашей выручке не снимался с повестки дня ни на один день, мы и сами также в этом вопросе были настроены оптимистически, в то время никто из нас не предполагал, что окружение будет длительным.
Не помню точно числа, но от к<оманди>ра 56 ск47 была получена радиограмма, требующая пробиваться на юг. Мной была послана ответная радиограмма, запрашивающая, как быть с омертвевшей техникой. Радиограмма была послана в два адреса — в адрес к<оманди>ра 56 ск и в адрес командарма 8. На мою на эту радиограмму к<оманди>р 56 ск вообще ничего не ответил, а командарм 8 т. Штерн своим ответом запретил оставлять технику врагу.
Одновременно мы были извещены о том, что делается все возможное для нашей выручки. В период с 7 по 15. 1. 40 на выручку формировались и бросались несколько отрядов — отряд Кузнецова48, отряд Кускова, отряд Берестова, Гумнова, отряд комбрига Коротеева49 и много других. Из всех этих, посылаемых на выручку отрядов к нам пробился лишь отряд капитана т. Кузнецова в количестве 14 чел<овек>, т. е. остатки отряда. Все остальные из этого отряда погибли, такая же участь постигла и все остальные отряды. Можно было предполагать, что после этого посылать случайные и мелкие группы на выручку перестанут, организуют нечто фундаментальное, но, видимо, опыт людей учит очень мало, отрядомания овладела людьми, и, казалось, удержу им не будет никакого.
Выяснились любопытные детали в формировании этих отрядов — прибывало пополнение для 18 дивизии через Питкяранта, ночью ссаживали людей с машин, выстраивали, отсчитывали нужное количество людей, ставили подвернувшийся под руку комначсостав, главным назначали одного из к<оманди>ров штаба 168 дивизии50 и с одними винтовками при наличии к ней 30 патронов направляли на выручку. Так был направлен отряд Кузнецова, так был направлен отряд Кускова, так был направлен отряд Берестова и Гумнова, что можно было ждать от эдаких отрядов.
Отрядомания продолжалась довольно длительное время, последние отряды комбрига Коротеева, если мне память не изменяет, действовали в конце января м<еся>ца. Все они, к сожалению, не имели успеха. Наконец вопросы помощи и выручки начали принимать организованную форму, и под руководством т. Штерна 4—5 февраля предпринимается наступление со стороны Питкяранта. Мы не знали тогда и, к сожалению, не знаем и сейчас, что за силы были брошены в наступление, но знаем одно, что здесь оптимизма было, по-видимому, много. Мы судим об этой самоуверенности по названиям паролей и отзывов, которые нам даны Штармом 8, не могу их сейчас воспроизвести точно («вперед», «победа» — что-то в этом роде), но они были весьма напыщенны, и должен прямо сказать, они вселили уверенность во всех нас. Эта уверенность была подкреплена первым днем боя, т. е. боем 4 февраля — отчетливо была слышна массовая арт<иллерийская> и пул<еметная> стрельба, временами приближающаяся к нам. Этой стрельбой жили все, от к<оманди>ра до бойца, в этот день я не слышал ни единого звука ни от кого о том, что нечего есть, о том, что люди начинают умирать от голода. В этот день даже не поступило ни одного донесения от боевых участков о случаях голодной смерти, как это имело место в прошлые и обычные дни. Все ждали и приготовились, даже шоферы оставшихся машин пробовали прогреть остатком бензина моторы, а то потом, говорят, придется долго копаться.
Но день 5 февраля явился днем разочарования — артстрельба почти стихла, звуки ее удалились, и пулеметная стрельба из близкой вчера превратилась в далекую, глухую, затухающую стрельбу сегодня. С боевых участков посыпались вопросы, в чем дело, почему, что можно предполагать, что сообщают по радио? Отвечали успокоительно, успокаивали людей, пришлось специально собрать комиссаров участков, дать необходимые указания по их разъяснительной работе. Задача была выполнена, на другой день все без излишних разговоров занимались своим обычным делом.
8. 2. 40 была получена радиограмма от т. Штерна, извещающая о том, что наступление возобновляется 9 и 10. 2. 40 — выручим наверняка. 9. 2. 40 прекрасно работала авиация по бомбометанию, но слабо работала артиллерия и пулеметы. 10. 2. 40 совершенно не работала авиация, но более активно работала артиллерия и пулеметы, но приближения их не было.
Не помню точно, кажется, 5. 2. 40 со стороны Питкяранта правым флангом был брошен лыжный б<атальо>н для соединения с нами, были установлены ракетные сигналы, их мы прекрасно видели и на них отвечали. Лыжному б<атальо>ну удалось выйти на Кясняселькский тракт, западнее Ловаярви, сами сформировали отряд и начали боевые действия к нему на соединение, но действующие два танка сразу же были подбиты, пехотная группа понесла потери на 50%, ни с чем вернувшись обратно. Лыжный батальон, ничем не подпертый, через полутора суток отошел на юг. Так кончился период выручки.
Через пару дней т. Штерн известил, что вопросы выручки передаются вновь сформированной 15 армии51 и что 18 сд входит в ее состав, выйдя из состава 8 армии.
15 армия времен командарма Ковалева52 вообще была молчалива и совершенно не отвечала на наши радиограммы, мы вынуждены были продолжать адресоваться в Штакор 56 и в Штарм 8.
7. А между тем положение блокированных гарнизонов становилось день ото дня все хуже и хуже, в лучшем положении был гарнизон Южного Леметти, потому что первое время он имел лошадей, имел больше людей и не так мешал, по-видимому, пр<отивни>ку.
В исключительно тяжелом состоянии оказались: 76 танковый б<атальо>н танк<овой> бригады,53 расположенный в лесу западнее Северного Леметти в 2-х килом<етрах>, и гарнизон Северного Леметти.
Танкбат,54 будучи прикован к месту, не имел возможности двинуться с места, оборонялся в броне, нес большие потери от противотанкового огня пр<отивни>ка. По радио передали им, чтобы они вышли обороняться в окопы, что ими впоследствии и было сделано. Помощь им в этом деле оказал 3-й батальон 316 сп, пробившийся в их расположение. Но вопрос с продовольствием нам так и не удалось выправить — ни лошадей, ни сброса с самолетов не было, трудно сказать сейчас, от чего погибло больше людей: от огня ли пр<отивни>ка или от голода, целых 15 дней люди ничего не имели, а между тем пр<отивни>к помимо артогня начал вести настойчивые атаки. К чести этих танкистов — защищались они мужественно, но матчасть вконец была из строя вся выведена, удалось отбить последние две атаки, почти весь комначсостав вышел из строя убитыми и ранеными, и в начале февраля остатки людей под руководством уполномоченного ОО т. Мартыненко поползли ночью в Северное Леметти. Так погиб один из первых гарнизонов.
Гарнизон Северного Леметти состоял из: одного отделения пах55, одной гаубичной батареи и части тылов корпусного санбата, всего около 250 человек. Начиная с 6 января пр<отивни>к вел настойчивые атаки на весь гарнизон и особенно на батарею. 8 января почти вся батарейная прислуга была перебита, формируем наскоро из состава артиллеристов Южного Леметти новые орудийные расчеты и совместно с остатками эскадрона арб бросаем на выручку батареи. Мероприятие удается, группа пробивается, и 6-я батарея вновь ожила, но атаки не прекращаются, в бою гибнет отличный к<оманди>р батареи ст<арший> лейтенант т. Шевченко. Руководить боем остается комиссар паха ст<арший> политрук т. Феофилатьев — человек никогда не знавший войны, не знавший совершенно военного дела, твердо и мужественно руководил людьми в обороне, и когда пр<отивни>к уже захватил половину батареи, то т. Феофилатьев, по моему указанию, забирает всех своих хлебопеков и с ними идет в контратаку, в итоге пр<отивни>к отбит, батарея в наших руках. В этом большом деле помогли наши связисты, посланные восстановить телефонную связь, они прекрасно справились с поставленной перед ними задачей — под носом пр<отивни>ка они дали возможность руководить боем Сев<ерному> Леметти, правда, связь просуществовала всего 6 часов, но в критическую минуту она сыграла громаднейшую роль. На восстановление положения в Северном Леметти все свои остатки, все то, что можно было снять, снято и брошено на Северное Леметти, положение полностью восстановили, и Северное Леметти получило передышку, хотя и недолгую.
Гарнизон Сев<ерного> Леметти весь январь м<еся>ц питался имевшейся у них мукой. С начала февраля м<еся>ца мука вся иссякла, сброса с самолетов не было, несмотря на подаваемые нами заявки. Правда, было несколько попыток сбросить продовольствие им, но все они кончались неудачей. Наши советские продукты получали финские бандиты.
Начиная с 6 февраля пр<отивни>к сосредотачивает все свое внимание на Сев<ерном> Леметти, круглыми сутками ведется артминометный обстрел, перемежающийся атаками. Первое время атаки отбиваются легко, но артминометрый огонь выводил из строя защитников обороны пачками, с приходом в Сев<ерное> Леметти остатков танк<ового> б<атальо>на нам удается восстановить с ним радиосвязь. Около 10 февраля Сев<ерное> Леметти атакуется шведской ротой56, атака отбита, пр<отивник> оставил на поле боя до 40 трупов. По документам удалось установить, что большинство этих шведов финские подданные, но кажется, что это подделка.
В эти же дни, в исключительно критические минуты, когда вот-вот судьба Сев<ерного> Леметти решится, формируем сборную группу в количестве
60 чел<овек> под командованием капитана Соловьева,57 направляем на выручку, но этот отряд так и не пробился и полностью погиб южнее Сев<ерного> Леметти.
Положение Сев<ерного> Леметти становится исключительно тяжелым. Батарея лишилась почти всех ее защитников, наконец противник овладел батареей, после этого гарнизон еще раз отбивает две атаки. Люди, оставшиеся на пятачке, гибнут от артминометного и пулеметного огня, здоровых людей осталось около 70 чел<овек>, все остальные — раненые. Даем разрешение пробиваться к нам, организуем отряд приема, и в одну из ночей с криками «ура» «паховуш» (как их окрестили) пробились в наше расположение — радости уцелевших не было границ, раненые всю дорогу кричали только «ура», ибо другого они ничего делать не могли. В голове шла девушка Катюша (сейчас забыл ее фамилию) и комиссар паха т. Феофилатьев. Эта мужественная геройская девушка в момент, когда под огнем противника люди залегали, вскакивала сама, увлекая за собой всю остальную группу, и с криком «6-й батальон, за мной, вперед» продолжала верховодить всей группой раненых.
Так закончилось существование второго блокированного гарнизона, гарнизона Сев<ерное> Леметти.
Наиболее благополучно разрешен был вопрос с гарнизоном Ловаярви. Имея свободным южное направление, весь гарнизон, согласно приказу по армии, благополучно вышел в район высоты 95,4.
На всем Кясняселькском тракте западнее межозерного дефиле теперь остался один гарнизон, гарнизон Южное Леметти.
8. Обратимся к деятельности наших полков. После того как к/п дивизии был окружен, специальной радиограммой к<оманди>ра корпуса 208, 316 сп 3-й ап и 12 зап58 перешли в подчинение к<оманди>ра 168 дивизии, ответственность за их деятельность была с меня снята.
Не знаю сейчас и не знал в то время, в какой степени они были руководимы новым командованием, в какой степени они были объединены общей идеей обороны, ясно лишь было одно, когда даже 168 сд была отрезана от Питкяранта и когда пр<отивни>к перехватил вилку дорог южнее Митро, т. е. тем самым полки были отъединены от частей 168 сд, они продолжали оборону на рубеже Сюскюяврви—Руокоярви, всякая связь полков с руководством 168 сд была потеряна.
Имея с полками радиосвязь, даю распоряжение: «Всем выйти на новый оборонительный рубеж: выс<ота> 104,9 — Рускасет и вилка дорог южнее Митро». На следующий день мой приказ выполняется полками полностью, с боем они полностью заняли указанный мной рубеж, об этом ставлю в известность к<оманди>ра корпуса, сделанное мероприятие одобряется. Но с первого же дня сразу стал вопрос о продовольствии и фураже, снова мучения с заявками на самолеты, одновременно даю указания полкам во что бы то ни стало установить локтевую связь с 402 сп,59 т. е. с правофланговым полком 168 сд. Как оно, это приказание, выполнено, точно не знаю, но важно то, что через 2 дня полки донесли о том, что они добывают продовольствие через правофланговый полк 168 сд. Таким образом, и продовольственный вопрос для полков пока что разрешен, но не полностью. Б<атальо>ны, занявшие высоту 104,9 и Рускасет, через 2 дня оказались полностью отрезанными. По радио отдаю распоряжение во что бы то ни стало выбить пр<отивни>ка и соединиться с этими батальонами, но, когда к<оманди>ры полков сообщили мне о том, что они все четверо сидят на одном к/п и сами обороняются с помощью работников штабов, я понял, что это за полки и что за б<атальо>ны. Во всяком случае они продолжали драться, дралась выс<ота> 104,9, дрался Рускасет, дрался стык дорог, дрался общий к/п южнее стыка дорог.
Так, более или менее благополучно, шло дело дней 6—7. Но около 10 или 12 февраля пр<отивни>к полкам доставать продовольствие через 168 сд больше не позволил. Согласно донесениям полков, никакие их попытки пробиться к 168 сд успеха не имели. Сама 168 сд запрашивает меня о том, что делается с полками, она с ними, по-видимому, никакой связи не имеет. Добиваемся, чтобы питание им доставляли самолетами. Наконец произведены первые сбросы, но, к сожалению, почти все попало к пр<отивни>ку, рекомендую полкам использовать лошадей, но оттуда сообщают о том, что уже давно ни одной лошади нет — значит, и полки примерзли к местности так же, как и мы, — все омертвело.
Около 15 февр<аля> полки доносят о том, что, по всем имеющимся данным, высота 104,9 и Рускасет больше не существует, б<атальо>н Торговкина, обороняющийся на стыке дорог, погиб полностью на их глазах — это значит, от полков остался лишь один общий к/п и матчасть артиллерии.
Положение продовольственное не налаживается, люди пухнут с голоду, и наконец получаем радиограмму, в которой к<оманди>ры полков просят разрешения пробиться к нам в Южное Леметти. Обсудив это дело, мы даем свое согласие. Мы считали, что именно к нам им легче всего пробиться, в тылах пр<отивни>ка имеются незначительные группы, не знаю, что руководило к<оманди>рами полков, скорее всего отчаяние, скорее всего «уж помирать, так вместе». Но прежде чем дать приказ на выход их к нам, я по радио доношу к<оманди>ру корпуса о положении и о решении с полками. Ответной радиограммой запрещается их выход к нам, а требуется пробиваться на юг, точно в соответствии с этими указаниями даем распоряжение полкам, но этого распоряжения от нас уже не принимают — радиосвязь прекратилась, впоследствии выяснилось, что к<оманди>р корпуса, одновременно отвечая нам, дал приказ полкам пробиваться на юг.
Прошли сутки. Беспокоясь за судьбу полков, срочно запрашиваю Бондарева, что он знает о них. Сообщает: «Пришло 4 человека». Через 2 дня к нам в Южное Леметти приползли два участника этого злосчастного выхода — мл<адший> лейтенант т. Быхун60 и политрук <пропущено в тексте> и поведали и историю выхода, и историю гибели людей, с которыми работали в мирное время, с которыми начали военные действия, с которыми прошли тернистый 60-километровый путь по Суоми. Не нашлось, пожалуй, ни одного из присутствующих здесь в землянке, который бы не заплакал. Нет, не жалость вызвала слезы — слезы обиды, слезы беспомощности лились у людей, погиб Кузнецов, погиб боевой комиссар <пропущено в тексте>, погибли Клепаков61 и Рыбаков62, погиб отчаянный Лукьянов63, погиб честнейший Щербаков64.
Да! Больше того, что потеряно, потерять трудно, а как бы хотелось того, что это не так, что это ошибка.
9. Нельзя не остановиться о <на> пропагандистской и агитационной работе пр<отивни>ка.
Впервые листовки пр<отивни>ка появились, если не ошибаюсь, в момент перехода частей дивизии к обороне, первые листовки носили общий характер, преимущественно рассчитанные на запугивание кр<асноармей>цев суровостью Финляндии и неизбежной гибелью их в этом суровом краю. Листовки были богато иллюстрированы, последующие листовки были конкретны в ряде отдельных вопросов. Говоря о неизбежной гибели кр<асноармей>цев в снегах Суоми, они выдвигали конкретных виновников зла, в них упоминается Черепанов65, Серюков66, Бондырев, Гвоздев67, в последующих листовках упоминается и т. Штерн.
Судя по этим листовкам, мы пришли к убеждению, что этим вопросом у них занимается, по-видимому, специальный аппарат, причем достаточно поворотливый, ибо последующие события незамедлительно отражались в листовках, кто их распространял? Несомненно, распространялись они и через офицерский состав и через рядовой состав.
В дальнейшем, когда мы начали переживать голод, сразу же и появились листовки, рассчитанные на злобу дня, правда, они были весьма грубы, явно фальшивки, но с выпуском их поторопились, рассчитывая на переживаемый момент нами.
Много было разного типа листовок с условиями сдачи в плен, много было листовок, рассчитанных на то, чтобы посеять недоверие кр<асноармей>цев
к комначсоставу, изготавливали их, по-видимому, очень быстро и не менее быстро распространяли, все листовки были преимущественно иллюстрированы.
Спрашивается, имели ли они какой-либо успех? Должен со всей прямотой и ответственностью заявить, что успеха они не имели, их читали, но во внимание не принимали.
Помимо листовок пр<отивни>к пользовался и так называемым живым словом. Это относится к периоду окружения. Живая агитация через рупор применялась и в полках, и в Сев<ерном> и Южн<ом> Леметти. Во всех случаях пр<отивни>к агитировал за сдачу и за предстоящий конец голода, в этом виде работы пр<отивни>к был до чрезвычайности навязчив, превратившись в дальнейшем в надоедливого. Агитация через рупор не отличалась чем-то особенным, так же была груба и лжива.
Вместе с тем финны не прочь были и против таких приемов, как из своего окопа показывать на штыке кусок сала, масла, хлеба и т. д. нашим измученным с голоду умирающим бойцам, расположенным также в своем окопе в каких-нибудь 50 метрах.
Во всем этом заслуживает внимания их изворотливость и быстрота реагирования, вряд ли каждое проявление организации агитации и пропаганды являлось продуктом какого-то армейского аппарата, по-видимому, это дело было организуемо и осуществляемо где-то в дивизионных органах.
10. Обратимся теперь снова к к/п дивизии, т. е. к Южному Леметти.
К 20 января оборонительные мероприятия, произведенные нами, позволили защитникам к/п рассчитывать на длительное сопротивление. К концу января м<еся>ца мы даже получили возможность установить боевую связь с Сев<ерным> Леметти, но продержалась она всего лишь 3 дня, и противник снова прервал ее. Это совпало с начавшимися атаками против Сев<ерного> Леметти; против обычного, пр<отивни>к начал их вести с юга.
После незначительного затишья пр<отивни>к 19 и 21 января с темного до темного вел массовый минометный и артиллерийский огонь, приходилось удивляться тому, откуда он взял столько снарядов и мин. Весь оборонительный р<айон> из белого превратился в сплошное черное поле, изрытое ямами, все ждали с минуты на минуту атаки, но, против всяких ожиданий, атак в эти дни не было, видимо, пр<отивни>к бил на изматывание моральных и физических сил защитников к/п.
Первую половину, т. е. в течение января м<есяца>, наиболее спокойным боевым участком был участок танковой бригады, туда переселили мы и свой так называемый госпиталь. Наиболее беспокойный и опасный был р<айо>н собственно к/п. Всякий обстрел со стороны пр<отивни>ка начинался именно с к/п. Первая порция обычно доставалась нам непосредственно, выход из землянки был сопряжен обычно с большими опасностями и риском. К концу января м<еся>ца мы несколько увеличили р<айо>н обороны за счет занятия нами двух безымянных высот. Одна из них — южнее дороги, другая — севернее, назвав их «пулеметной и артиллерийской горкой».
Тем не менее нами была допущена непоправимая впоследствии ошибка. Нами не была занята «гора длинная», расположенная еще южнее «пулеметной горки», правда, она никакого значения и для нас, и для пр<отивни>ка не имела до тех пор, пока лес не был вырублен, но как только в лощине между нашими окопами и этой «длинной горой» лес был вырублен, так пр<отивни>к не преминул воспользоваться ею и стянул на нее достаточное количество пехотных огневых средств. В конце января мы произвели попытку захватить ее, но ни силы, ни средства не позволили сделать это. Так и осталась до конца «гора длинная» в руках пр<отивни>ка, принесшая впоследствии немало неприятностей для нашей обороны.
С занятием пр<отивни>ком «горы длинной» к артминометному огню прибавился еще сильный прицельный огонь пулеметов пр<отивни>ка. Вряд ли был такой участок, который бы не обстреливался им. Открытое передвижение людей даже ночью стало почти невозможным. При всех организованных мерах осторожности мы все же несли потери в среднем 20—25 чел<овек> в день. Пришлось создавать специально ходы сообщения не только от землянок в окопы, но и по всему участку, по всему оборонительному р<айо>ну, делая снежные валы и стенки, правда, они не защищали от пуль. Но они защищали от взоров пр<отивни>ка, а это уже значительно снизило потери.
Начиная с первых чисел февраля пр<отивни>к организует огневую охоту за нашими передвигающимися по р<айо>ну обороны людьми, к пулеметному огню прибавился довольно меткий ружейный огонь, впоследствии его назвали снайперским огнем. Он оказался хуже артминометного, пулеметного и автоматного, он много принес вреда для обороняющихся в окопах и для передвижения по р<айо>ну обороны. Пришлось создавать противовес, были созданы и свои снайперские пары. Особым успехом пользовался снайпер Родителев — писарь штаба артиллерии. Свыше полутора десятков финнов он вывел из строя, но его работа была продуктивна лишь до тех пор, пока все стереотрубы не были выведены из строя. Работа наших снайперов не увенчалась успехом лишь потому, что пр<отивни>к обычно располагался в лесу и вел огонь по почти открытым объектам, тогда как наши снайперы располагались на почти открытой местности, были случаи, когда финский снайпер выслеживался через 4—5 час<ов> кропотливого наблюдения с разных точек.
Борьбу с «длинной горой» вели и путем прочесывания ее артогнем, так длилось до 15 примерно февраля, но дальше снарядов не было, пришлось оставить лишь на самооборону.
Записки подготовлены в марте 1940 г.
