Свидетели минувшей эпохи
Автор: Егор ЩЕРБАКОВ
История хранится не только в трудах учёных, официальных документах и артефактах былых времён. Её помнят и другие, куда более монументальные и долговечные свидетели. Например, закрытое в 1963 году Амурское кладбище может немало рассказать о том, как жил и развивался наш город меньше века тому назад. Организаторы ещё одной экскурсии из цикла «Прогулки по старому Иркутску» обещали, что её ведущая Наталья Пономарёва раскроет немало его тайн.
Пришедшим на «Прогулку по старому Иркутску» вечером 2 сентября – в день, когда на всём земном шаре отмечали 70-летие окончания Второй мировой войны – предстояло услышать историю о захоронениях воинов, умерших от ран, на Амурском кладбище. Говорят, кто-то в социальных сетях воспринял такую идею негативно и готов был объявить кощунством. Но от лица «Сибирского энергетика» ответственно заявляем: главный специалист отдела библиографии и краеведения Иркутской областной государственной научной библиотеки имени И.И. Молчанова-Сибирского, председатель Иркутского общества «Родословие» Наталья Пономарёва со всей деликатностью и уважением напомнила о той странице истории.
«Это громадная нагрузка»
Некоторые памятники, установленные ещё в царской России, в советское время использовали вторично. На том, что поставлен на могиле подполковника Красильникова, можно увидеть надпись с «ятями» и «ерами»
Скорее всего, многие при упоминании Амурского (или Лисихинского) кладбища вспомнят украшенные звездой Давида ворота и ограду из песчаника, отделяющую его участок, отведённый для иудеев. На сооружение этой ограды в 1907 году дал средства купец Исай Файнберг в память о погибшем сыне Павле. А ещё раньше, при обустройстве кладбища возле Амурского тракта, которое открылось в 1900 году, городские власти позаботились о нуждах всех конфессий, представленных в Иркутске: дали место и православным, и католикам, и магометанам, и иудеям. Ещё один участок отвели для захоронения умерших в больницах, что и привело в итоге к появлению мемориала воинам, скончавшимся от ран в госпиталях в 1941–1945 годах.
Во время Великой Отечественной войны Иркутск находился в глубоком тылу и по части эвакуации крупных промышленных предприятий особого интереса не представлял. Но в городе сложилась медицинская школа со своими традициями, что и предопределило его тыловую судьбу. Если вдоль Восточно-Сибирской железной дороги – в Нижнеудинске, Зиме, Тулуне, Свирске, Черемхове, Усолье-Сибирском, Слюдянке – были развёрнуты девять эвакогоспиталей, то в Иркутске к началу 1942 года их насчитывалось 28 (из 45 по всей области). Они были рассчитаны на 10,4 тыс. коек, но в случае необходимости раненых могли «уплотнить», чтобы повысить вместимость до 11 тыс. человек. «Это громадная нагрузка, – заметила Наталья Сергеевна. – К тому же врачи поговаривали: «Чем тяжелее ранение – там дальше на восток». Статистика свидетельствует, что сюда отправляли самых тяжёлых раненых, причём по большей части из числа рядового состава и сержантов – офицерам оказывали помощь в европейской части страны».
Через те госпитали, которые располагались в Иркутской области, за четыре года войны в общей сложности прошли более 100 тыс. раненых. Как писали в официальных документах, 97% из них «вернули к фронтовой и трудовой деятельности». К сожалению, врачам не удалось спасти около тысячи раненых – показатель, свидетельствующий об их исключительно высоком профессионализме в условиях беспощадной тотальной войны. Скончавшихся бойцов в Иркутске хоронили на Амурском, Маратовском, Свердловском и Ново-Ленинском кладбищах, причём для воинских погребений зачастую не отводили специальных мест – о создании мемориалов начали задумываться через много лет после победы. Центральным, по вполне понятным причинам, стало Амурское кладбище: здесь упокоились 648 человек. «Жителей Иркутской области среди них нет – это те, кого привезли с полей сражений», – рассказала Пономарёва.
Список Артёменко
До 1977 года об этом было известно разве что военным и специалистам по истории. Но через два года после того, как в СССР отметили тридцатилетие со дня победы в Великой Отечественной и в Иркутске был зажжён Вечный огонь, в честь юбилея Октябрьской революции было решено открыть ещё один воинский мемориал. При всём современном скепсисе к формулировке «по многочисленным просьбам трудящихся» ключевую роль в этом сыграла именно общественность – ветераны и просто неравнодушные иркутяне были обеспокоены запустением на месте воинских захоронений и неоднократно обращались по этому поводу в городской совет депутатов трудящихся. Власти это мнение учли, так что 21 марта 1977 года было решено завершить строительство мемориала к 7 ноября.
С одной стороны, возвести его было решено в очень сжатые сроки, с другой – к делу увековечения памяти тех, кто скончался в госпиталях, подошли основательно: председатель Иркутского городского исполнительного комитета Николай Салацкий командировал работника Кировского райисполкома Ивана Артёменко в Военно-медицинский музей Министерства обороны СССР, располагавшийся в Ленинграде. Цель поездки заключалась в том, чтобы изучить документы, поступившие туда после расформирования эвакогоспиталей, и составить на их основе списки воинов, умерших в Иркутске. В них оказалось 828 пунктов, в которых были указаны фамилия, имя и отчество бойца, воинское звание, годы жизни, а также, где это было возможно, адреса родных. После этого фамилии тех бойцов, места захоронения которых были известны, высекли на надгробных плитах. Остальные нанесли на гранитную стелу, входящую в состав мемориального комплекса, построенного по проекту и под авторским надзором главного художника Иркутска Виталия Смагина.
В общей сложности в камне увековечили 601 фамилию. Без накладок не обошлось: по ошибке в них включили имена с захоронений 18 гражданских, погребённых в той же части кладбища, что и бойцы Красной Армии. Были указаны и фамилии тех, кто скончался в эвакогоспиталях в других городах Иркутской области. В написание имён некоторых военных вкрались ошибки: часто их допускали при копировании списков, которыми в итоге пользовались гравёры. «Например, на стеле есть фамилия Гелустьян, а надо было: «Галустьян Зарадат Арутюнович», – сообщила Наталья Пономарёва, занимающаяся историческими исследованиями на тему Амурского кладбища с 2008 года. – Или «Жадниц» вместо «Жаднин Иван Семёнович». Неточности есть и в написании имён и фамилий на плитах, но сверка со списком Артёменко или книгами учёта захоронений позволяет их избежать.
История в камне
Мемориал воинам, скончавшимся от ран в госпиталях Иркутска, создали в 1977 году, а 27 лет спустя реконструировали, изменив пропорции звезды и форму памятной стелы
Как бы то ни было, 4 ноября 1977 года мемориал был открыт. В его состав вошёл памятный знак – стилизованная белая пятиконечная звезда, стела с выбитыми на ней фамилиями бойцов, несколько рядов небольших каменных надгробных плит и три большие монолитные плиты из гранита. Были также сохранены три памятника – инженеру-капитану Георгию Ментешашвили, Моисею Соколу и Марии Дзеевой.
Современный облик мемориального комплекса отличается от первоначального вида, в котором он просуществовал почти 27 лет. Изменились пропорции памятника-звезды с надписью «Воинам, умерших от ран в госпиталях Иркутска, 1941–1945 гг.». Дугообразную серую стелу с досками из белого мрамора сменила новая – прямоугольная, облицованная тёмно-красным мрамором, с десятью мемориальными плитами из литого металла. Зато неизменным осталось офицерское кладбище, расположенное за оградой справа. Погребение на нём производилось после 1945 года, но здесь покоятся участники Великой Отечественной, а также военврачи и сотрудники МВД и КГБ. «В углу вы видите грандиозный памятник из чёрного гранита, – обратила внимание собравшихся Пономарёва. – Это – памятник вторичного использования». Действительно, на его основании, под надписью «Здесь покоится подполковник Красильников Николай Яковлевич, 1907–1951. От товарищей», можно увидеть остатки дореволюционной гравировки с «ятями» и «ерами»: Буданковъ гор. бойни ЕремЪев. П. Въ МосквЪ».
Амурское кладбище, официально закрытое в 1963 году, скрывает немало других тайн и артефактов. Здесь, к примеру, погребены декабристы Артамон Муравьёв и Алексей Юшневский. Прах обоих был перенесён сюда в пятидесятых годах из села Большая Разводная, попавшего в зону затопления водохранилища Иркутской ГЭС. Со старых могил перенесли чугунные доски (в случае с Муравьёвым – ещё и первоначальную металлическую ограду), установленные на новых памятниках. Те, кто интересуется историей Иркутска, могут, потратив какое-то время, обнаружить неподалёку захоронения известнейшего городского летописца Нита Романова, старейшего профессора ИГУ и научного руководителя университетской обсерватории Вильгельма Абольда, врача Николая Бессонова, архитектора Вадима Коляновского.
«Когда мы с коллегами производили обследование Амурского кладбища, для меня было большим открытием наткнуться на захоронения экипажей самолётов, погибших при исполнении своих обязанностей, – продолжила Наталья Сергеевна, когда мы вышли на вершину холма, спускающегося к микрорайону Байкальский. – В общей сложности 49 человек, погребённых с 1948 по 1961 год. Отличительный знак надгробий – «крылышки» ГВФ». Для кого-то это – лишнее мрачное свидетельство статуса Иркутска как «города падающих самолётов», но это говорит лишь о том, как далеко в плане безопасности авиация ушла за последние полвека. «Сведений о тех авиакатастрофах нет», – подчеркнула Пономарёва, добавив, что о них по понятным причинам не писали в газетах.
Про обратную сторону покорения «стихии сильных» в те времена предпочитали не говорить. Но сейчас, в век электронных носителей и свободы информации, знатоки и любители авиации могут найти немало интересного. Скажем, убедительное подтверждение того, что фронтовые бомбардировщики Ил-28 когда-то использовали для обучения гражданских пилотов: на Амурском кладбище похоронен экипаж одного из них, 9 декабря 1960 года перегонявший предназначенную для подготовки лётчиков-зондировщиков машину из Черняховска в Иркутск. На памятнике на могиле одного из членов экипажа, Владимира Ловушева, даже высечен стилизованный самолёт с двумя реактивными двигателями, в чьём изображении угадывается точно такой же «Ильюшин», как тот, который 55 лет назад под Новосибирском рулевая машинка стабилизации высоты автопилота самопроизвольно сорвала в пике. Рядом – напоминание об Ил-12, разбившемся под посёлком Магдагачи в Амурской области 4 ноября 1953 года. Или грузовом Ил-14, который 4 июня 1961 года в плохих метеоусловиях, о чём диспетчер не предупредил лётчиков, столкнулся с сопкой возле аэропорта Читы.
Но для того, чтобы обнаружить все эти свидетельства непростой истории Иркутска и всей страны, следует неплохо ориентироваться на местности. Поэтому, предложила Наталья Сергеевна, следовало бы установить информационные стенды с планом Амурского кладбища. Это послужило бы делу сохранения исторической памяти.
