Анатолий Леонидович Кадомцев (22 февраля 1920 года, Пенза — 26 апреля 1969 года, Ахтубинск) — советский военачальник, генерал-лейтенант авиации (13 апреля 1964 года), Заслуженный военный лётчик СССР (19.08.1965), командующий авиацией ПВО СССР (1966—1969).

Биография
Родился в городе Пенза 25 февраля 1920 года.
Окончил Военно-воздушную академию им. профессора Н. Е. Жуковского в 1941 году.
В период Великой Отечественной войны участвовал в боевых действиях в составе войск Юго-Западного, Сталинградского, Южного и других фронтов, в основном на инженерно-технических должностях авиационных частей и соединений. Член КПСС с 1942 года. Имея инженерно-лётное образование, добился перевода в авиационное училище, которое закончил экстерном.
В 1954 году был назначен командиром дивизии ВВС Тихоокеанского Флота-ТОФ.
В 1955 году был награждён орденом Красного Знамени за сбитие американского разведчика.
С 1956 по 1961 год — заместитель командующего ВВС ТОФ.
Генерал-майор авиации (18.02.1958). Генерал-лейтенант авиации (13.4.1964).
В 1961 году назначен заместителем командующего авиацией ПВО страны.
В августе 1965 года ему одному из первых в стране было присвоено звание Заслуженный военный лётчик СССР.
С июня 1966 года назначен командующим авиацией противовоздушной обороны СССР. Летал на многих типах самолётов.
Провёл большую работу по организации ПВО Вьетнама во время его войны с США, а также в ряде арабских стран во время боевых действий в 1960-х годах.
26 апреля 1969 года Анатолий Леонидович Кадомцев погиб при полёте на экспериментальном образце самолёта МИГ-25П в г. Ахтубинск (Владимировка) Астраханской области (пожар по причине отрыва лопасти турбины).
Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Семья
Сыновья: Кадомцев Анатолий Анатольевич (род. 1949), Кадомцев Владимир Анатольевич (род. 1957) — офицеры Советской Армии.

Награды
три ордена Красного знамени (1955, 1968, 1969 — посмертно);
Орден Отечественной войны II степени (05.06.1945);
три ордена Красной Звезды (06.11.1941, 22.05.1944, 1954);
Медали СССР и иностранных государств;
Личное оружие (1960 — командующим ВВС ТОФ, 1964 — Министром обороны СССР).

В конце апреля 1969 года я встречал на аэродроме прилетевшего к нам в Институт А.Л.Кадомцева. Он сказал, что завтра утром хочет сделать полет на МиГ-25, проходившем тогда государственные испытания. Это не был его первый полет - он вылетел на МиГ-25 еще раньше на летно-испытательной станции фирмы в Жуковском.
   На следующий день, 28 апреля утром, идя к себе в кабинет, в коридоре штаба я встретился с начальником Института М.С.Финогеновым и по его лицу понял, что что-то случилось. «Самолет Кадомцева горит, дана команда на катапультирование» - сказал Михаил Сергеевич и пошел к машине, а мне поручил быть в его кабинете на связи.
   А произошло следующее. Вскоре после взлета Кадомцева, у него на борту сработало устройство речевой информации об аварийных ситуациях (магнитофон с записанными заранее предупреждающими и аварийными сообщениями. Записи делаются женским голосом для того, чтобы сообщения выделялись на фоне общего радиообмена, а также потому, что женская речь более разборчива. При срабатывания какого-либо датчика звучит соответствующий текст, причем аварийные сообщения передаются не только на наушники летчика, но и в эфир.).
   По радио прошло сообщение: «Пожар правого двигателя» и через несколько секунд после этого: «Отказ гидросистемы» (одновременно у него на приборной доске должна была сработать аварийная сигнализация). Кадомцев спокойным голосом передал: «Тут вот девушка говорит о пожаре. Что это значит?»
   Я уже упоминал о том, что срабатывание сигнализации о пожаре может быть и ложным. Летчик должен оценить дополнительную информацию для подтверждения этого сообщения. Такой дополнительной информацией в данном случае было сообщение об отказе гидросистемы вскоре после сообщения о пожаре. Ясно было, что сигналы связаны между собой: либо повреждение гидросистемы вызвало пожар, либо вызванный другой причиной пожар пережег какую-либо трубку гидросистемы. Так или иначе, это подтверждало действительность пожара.
   Руководитель полета ответил: «Это значит, что у Вас пожар!» Кадомцев спросил по-прежнему довольно спокойным голосом: «Так что же мне делать?» Руководитель полетов сразу же скомандовал: «Отвернуть вправо на 30° и катапультироваться!» и затем повторил слово «катапультироваться» несколько раз.
   После ходили разговоры, будто вопрос Кадомцева говорил о том, что он не был подготовлен к полету. Это необоснованный домысел. Любой летчик знает, что значит пожар в воздухе, и знает, что при этом надо покинуть самолет с парашютом. Я понимаю вопрос Кадомцева так: будучи большим начальником, он не хотел, чтобы его катапультирование было воспринято как собственное паническое решение. Ему нужно было, чтобы руководитель полетов (командир для всех летчиков, находящихся в воздухе, независимо от их ранга) дал ему команду катапультироваться.
   Еще до этого, сразу после срабатывания сигнализации, Кадомцев развернулся обратно и теперь шел через аэродром. С земли был хорошо виден горевший самолет. После команды РП он отвернул немного вправо в сторону степи, потом почему-то начал разворачиваться влево. Наблюдавшие увидели какую-то вспышку на самолете, подумали, что летчик катапультировался, но парашюта не было видно, а самолет стал снижаться. Позже выяснилось, что он упал в реку (проток Волги).
   После команды руководителя о катапультировании Кадомцев по радио ничего не передавал. Незадолго до падения самолета была какая-то попытка передачи, но разобрать даже при специальном исследовании ничего не смогли.
   В воде долго собирали обломки самолета и нашли останки летчика. Похороны Анатолия Леонидовича Кадомцева проходили в Москве на Новодевичьем кладбище. Я тоже простился с ним.
   На следующий год, в начале лета, когда я несколько дней замещал отсутствовавшего начальника Института, позвонил заместитель начальника медицинской службы и попросил принять его по важному делу. Когда мы остались одни, он рассказал, что ниже по течению от того места, где упал самолет Кадомцева, рыбачил один из наших офицеров. После очередного заброса спиннинга произошел «зацеп». Офицер пошел по леске, чтобы освободить блесну. В конце лески у блесны он в воде почувствовал волосы и нащупал человеческую голову. Это оказались останки Кадомцева. А тогда, в прошлом году, нашли только часть их. (Для веса обычно в гроб кладут собранную на месте гибели землю. При похоронах разбившихся на самолете крышку гроба никогда не открывают.)
   Что было делать? Я позвонил начальнику штаба истребительной авиации ПВО и предложил два варианта: ничего никому не говорить и закопать останки вблизи того места, где их нашли, или же сообщить жене и поступить по ее желанию. Спросили у жены, и она решила перезахоронить. Состоялись повторные похороны в ту же могилу.
   Причиной катастрофы оказался обрыв лопатки турбины двигателя, которая перебила трубку гидросистемы, и вытекающая из нее жидкость загорелась. Почему Кадомцев не катапультировался так и не выяснили. Одно из записанных в акте предположений исходило из того, что Кадомцев в основном летал на самолетах ОКБ Сухого, а на них катапультирование производится ручкой, расположенной справа на поручне кресла. На МиГах примерно на этом месте находится ручка рассоединения привязных ремней. Если Кадомцев по ошибке потянул за эту ручку, катапультирование уже было невозможным. Однако, готовивший его к полету (вместе с Вадимом Петровым) Норик Казарян спросил, когда Кадомцев уже сидел в кабине, помнит ли он, что держки катапультирования находятся между ног, и Кадомцев подтвердил, что он это хорошо знает.
   Другой возможной причиной был недостаток привода катапультирования. Провели оценку на таком кресле и обнаружили, что если вначале сильно потянуть держки, а уже потом нажимать расположенные на них предохранительные курки (для катапультирования достаточно нажать хотя бы один), то из-за натяга усилие для нажатия курка очень велико. Но если его не нажать, трос катапультирования вытащить не удастся. Не исключалось также, что катапультированию помешал какой-то взрыв, вспышку от которого некоторые видели с земли.
   Эта катастрофа имела широкий резонанс и повлекла за собой другое печальное событие. В состав комиссии по расследованию был включен и генеральный конструктор самолета Артем Иванович Микоян. Он прилетел в Ахтубинск после происшествия и затем сразу после первомайских праздников.
   Каждый конструктор с горечью переживает гибель летчиков на самолете его конструкции. Даже тогда, когда это какой-то неведомый ему летчик строевой части, и тем более, когда это летчик-испытатель с его фирмы или другой, известный и хорошо знакомый, как Кадомцев, который был еще и командующим.
   Артем Иванович был добрым и впечатлительным человеком и очень тяжело переживал гибель летчиков. Работа в комиссии, когда пришлось осматривать обломки, слушать голос Кадомцева в магнитофонной записи и обсуждать все детали происшествия, еще добавила переживаний. Вскоре после того, как он в первых числах мая вернулся в Москву, у него произошел инфаркт. Раньше уже был один, не очень тяжелый, но этот был обширным, от которого он так и не оправился. После инфаркта он прожил полтора года, но почти все время в больнице и в кровати. Только несколько дней ему разрешили провести на даче и недели две в санатории, но потом он снова попал в больницу, из которой уже не вышел. Врачи сказали его жене Зое Ивановне и Анастасу Ивановичу, что надежды на поправку нет, единственный небольшой шанс, это операция. Артем Иванович согласился на нее. Но эти слабые надежды, увы, не оправдались, он умер после операции 9 декабря 1970 года.

КАДОМЦЕВ Анатолий Леонидович

[25.2.1920, г. Пенза — 26.4.1969, пос. Владимировна Астраханской обл. Русский. Сов. военачальник; генерал-лейтенант авиации (13.4.1964); заел. воен. летчик СССР (19.8.1965); в СА с 1939, ВМФ (1954-1960); член компартии с 1942. Окончил 2 курса Индустриального ин-та в г. Куйбышеве (1939), ВВИА им. Н. Е. Жуковского (11.1940-12.1941; команд, фак-т заочно — 1952). ВВА СА с отличием (пгт Монино).
Участник Вел. Отеч. войны. Ст. техник аэ 13-го зап иап ПриВО (12.1941 - 11.1942), ст. техник иап 8-й ВА (11.1942 - 1.1943), и.д. ст. инженера того же полка 6-й гв иад (11.1943—5.1945) в составе Юго-Зап. Сталинградского, Южн., 4-го Укр. фронтов. За нарушение воин, дисциплины в 1944 инж.-капитан К. разжалован в рядовые с направлением в штрафной б-н, где воевал стрелком-радистом. За активное участие в боевых действиях с пр-ком, мужество и самоотверженность, проявленные при этом, судимость была снята. Восстановлен в прежнем воинском звании, возвращен на ту же должность.
Из воспоминаний маршала авиации Е. Я. Савицкого, дважды Героя Сов. Союза: «Познакомился я с Кадомцевым еще в годы войны. Случилось это во время Крымской операции в одном из аэродромов, где базировалась часть корпуса, которым я командовал. Однажды мне доложили, что один из офицеров инженерной службы самовольно поднял в воздух истребитель Як-76, а при посадке не справился с управлением и поломал машину. А если говорить прямо — разбил ее.
Этим летчиком и был инженер-капитан Кадомцев. Его предали суду военного трибунала и, разжаловав, направили в штрафную роту. Причем говорили, что Кадомцев еще легко отделался: как-никак боевую машину гробанул.
Меня эта история заинтересовала, и я решил выяснить причины, побудившие ни в чем не запятнанного до этого офицера решиться на такой бессмысленный и нелепый поступок. Мне рассказали, что Кадомцев хотя и был прекрасным инженером, отлично справлявшимся со своими служебными обязанностями, но давно мечтал стать летчиком и каждую свободную минуту упорно изучал теорию летного дела... А на другой день я возбудил перед членом Военного совета генералом Рытовым ходатайство с просьбой оставить Кадомцева у меня в корпусе в качестве стрелка-радиста».
Инженер отдела эксплуатации управления армии (5.1945-1.1946), в это же время овладел профессией летчика-ис-требителя, зам. ком-pa аэ 112-го гв. иап 10-й гв. иад (1-9.1946) 8-й ВА. Ком-p аэ (9.1946-4.1949), пом. ком-pa полка по тактике воздуш. боя и воздуш. стрельбе — летчик 112-го гв. иап 57-й ВА ПрикВО (4.1949-5.1952). Ком-p 425-го иап 108-й иад 76-й ВА ЛВО (5.1952-3.1954).
Ком-p 7-й иад (3.1954-5.1956) ВВС ТОФ. В1955 лично сбил американский бомбардировщик-разведчик, нарушивший воздуш. пространство СССР, за что награжден орд. Красного Знамени. Пом. (5.1956—1.1958), зам. (1.1958-12.1960) команд. ВВС ТОФ по летной подготовке. На этой должности проявил незаурядные способности в воспитании и обучении летного состава и освоении им новой авиац. техники.
Зам. команд. (12.1960-7.1966), команд. (7.1966-4.1969) авиации и ЧВС Войск ПВО страны. Погиб при полете на экспериментальном образце самолета МИГ-25.
Из наградного листа (1969): «За мужество и самоотверженность, проявленные при исполнении служебных обязанностей наградить генерал-лейтенанта Кадомцева Анатолия Леонидовича орденом Красного Знамени (посмертно)».
К. успешно решал сложные задачи по руководству авиацией ПВО страны,внес большой вклад в развитие современной авиации. Летал на всех типах самолетов. Оказал значительную помощь в организации ПВО Вьетнама во время войны против американских агрессоров, а также в ряде арабских стран во время боевых действий в 1960-х гг.
Генерал-майор авиации (18.021958).
Награжден 3 орд. Красного Знамени (1956, 1968, 1969), орд. Отечественной войны II ст., 3 орд. Красной Звезды (1954), медалями, именным оружием (1960).
Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Некролог-. Красная звезда. 30.4.1969.
Сыновья: Кадомцевы — Анатолий Анатольевич (род. 1949) и Владимир Анатольевич (род. 1957) — офицеры СА.
Лит.-. Ворожейкин А. В. Повесть о военных летчиках. М., 1991. С. 276-293; Микоян С. А. Воспоминания военного летчика-испы-тателя. М., 2002. С. 101; Пономарев А. Н. Советские авиационные конструкторы. Изд. 3-е, испр. и доп. М., 1980. С. 78; Савицкий Е. Я. Полвека с небом. М., 1988. С. 372-395; Чевы-челов М. Е. Тихоокеанские соколы. Владивосток, 1984. С. 1984. С. 109, 110.
Архив-. ЦВМА, послужная карта; ф. 3, оп. 13, д. 32, л. 33, 52; ф, 5137, оп. 4, д. 4, л. 4-5.

В работе этой принимал вместе со мной активное участие новый мой заместитель генерал-майор авиации Кадомцев. Правда, сторонником модернизации перехватчика Кадомцев стал не сразу. Образование-то у него было инженерно-техническое, и знаний своих за время летной работы он не растерял, а, напротив, изрядно приумножил, внимательно следя по зарубежной и отечественной литературе за всеми новинками в авиационном деле. Поначалу нашу идею � подвесить перехватчик современные ракеты класса «воздух-воздух» � с технической точки зрения Кадомцев посчитал несерьезной. Но когда мы в порядке эксперимента переоборудовали опытный экземпляр истребителя и на практике доказали свою правоту, Кадомцев засел вместе с другими за расчеты. Расчеты подтвердили первоначальные выводы. И Кадомцев из противника модернизации истребителя стал одним из самых ее горячих сторонников. Он, впрочем, всегда, сколько я его знал, был человеком инициативы и к лагерю осторожничающих консерваторов никогда не принадлежал.

Познакомился я с Кадомцевым еще в годы войны, когда одна из его инициатив чуть было не довела до беды.

Случилось это во время Крымской операции на одном из аэродромов, где базировалась часть корпуса, которым я командовал. Однажды мне доложили, что один из офицеров инженерной службы самовольно поднял в воздух истребитель Як-76, а при посадке не справился с управлением и поломал машину. А если говорить прямо � разбил ее. Этим летчиком и был инженер-капитан Кадомцев. Его предали суду военного трибунала и, разжаловав, направили в штрафную роту. Причем говорили, что Кадомцев еще легко отделался: как-никак боевую машину гробанул.

Меня эта история заинтересовала, и я решил выяснить причины, побудившие ни в чем не запятнанного до того офицера решиться на такой бессмысленный и нелепый проступок. Мне рассказали, что Кадомцев хотя и был прекрасным инженером, отлично справлявшимся со своими служебными обязанностями, но давно мечтал стать летчиком и каждую свободную минуту упорно изучал теорию летного дела.

Вот и доизучался, подумалось тогда мне, и я вдруг почувствовал к знакомому только с чужих слов человеку невольную жалость. А вскоре у меня с ним состоялась короткая беседа.

� Значит, летчиком захотелось стать?! � без обиняков и довольно резко спросил я.

Передо мной стоял крепкий, широкогрудый человек с твердо очерченным лицом и прямым взглядом умных, пытливых глаз. Неказистое обмундирование штрафбатов-ца не портило его прямой осанки.

� Все время у самолетов, товарищ генерал, � просто сказал Кадомцев. � Ну и не выдержал.

� Взлететь взлетел. А что же с посадкой, не получилось?

� Старался. Не вышло.

� Выходит, мало одной теории?

� Самой малости не хватило, товарищ генерал, � горько усмехнулся Кадомцев.

� Жалеешь, что так получилось?

� Жаль, самолет разбил.

� И все?

� Все. Жив останусь, буду летчиком.

На том ваш разговор и кончился.

А на другая день я возбудил перед членом Военного совета генералом Рытовым ходатайство с просьбой оставить Кадомцева у меня в корпусе в качестве стрелка-радиста. Корпусу моему в то время был придан в оперативное подчинение полк штурмовиков Ил-2, где не хватало стрелков-радистов. Они гибли гораздо чаще, чем летчики:

их кабина сзади, а истребители противника в момент атаки обычно заходят в хвост. Ходатайство мое удовлетворили, я Кадомцев стал летать в качестве стрелка-радиста на штурмовиках. Зарекомендовал он себя с самой лучшей стороны, воевал храбро, и мы вскоре обратились с ходатайством снять с Кадомцева судимость и вернуть его в строй на прежнюю должность. Повторное мое ходатайство также удовлетворили. На том история и закончилась. Прошла годы, и следы Кадомцева окончательно затерялись.

А в конце пятидесятых годов я прилетел в служебную командировку в один отдаленный гарнизон, и первым, кого там встретил, оказался Кадомцев. Узнал я его сразу:

все такой же стройный, подтянутый, в форме морского летчика, с погонами генерал-майора на плечах. Обрадовались встрече, вспомнили, как водится у бывших фронтовиков, годы войны. Потом спрашиваю его, чем он здесь занимается,

� Заместитель командующего авиацией Тихоокеанского флота по боевой подготовке! � улыбаясь, доложил Кадомцев. � Какие будут еще вопросы, товарищ генерал-полковник?

� А летать-то летаешь? Или по-прежнему теорией, главным образом, увлекаешься?

� Обожаешь, Евгений Яковлевич, � отозвался на шутку Кадомцев. � Военный летчик первого класса. Хотя и теорию не позабыл. Стараюсь сохранить инженерный багаж...

� Значит, сдержал слово! � рассмеялся я. � Помнишь: «Жив останусь � буду летчиком»?

� А как же! И жив, как видишь. И летаю на всех, что здесь есть, типах самолетов.

� Ну ладно, коли так. Жди звонка из Москвы, � заключил я наш разговор.
Дело было в том, что мой заместитель генерал-лейтенант Фокин в связи со списанием его с летной работы переходил на другую должность. И у меня появилась свободная вакансия. Кадомцев был на нее со всех сторон подходящей кандидатурой. И вскоре после возвращения в Москву я позвонил ему в предложил должность своего заместителя.

Через два дня Кадомцев уже был у меня в кабинете.

� Вот что, Анатолий Леонидович! � без обиняков сказал я ему. � Должность, которую тебе предлагаю, хлопотная. Если думаешь о синекуре столичной, наперед скажу: ошибаешься.

� Я легкой работы не ищу. Я ищу работу интересную, � ни на секунду не задумываясь, отрубил сплеча Кадомцев. � А за прямоту, за. откровенный разговор спасибо.

� Даю тебе два месяца. Освоишь типы перехватчиков, на которых еще не летал. Ознакомишься с войсками, с системой боевой подготовки... Словом, как войдешь в курс дел, приступай к исполнению своих обязанностей. Хватит двух месяцев?

Кадомцеву хватило. Ум у него был светлый, хватка цепкая, характер напористый, настойчивый. И в делах быстро разобрался, и новыми типами перехватчиков овладел. В командировки, в части летать стал только на боевых машинах. Считал, что укрепляет тем самым в глазах летного состава престиж нашей боевой техники.

Включился вскоре Кадомцев и в большую, крайне ответственную работу по усовершенствованию управления самолетами в воздухе, которая тогда только-только начиналась. Дело в том, что связь наземных командных пунктов с находившимися в воздухе перехватчиками все еще осуществлялась по старинке, как в годы войны�в микрофонном режиме радиосвязи. На КП, «кажем, давали вводные на цель, а в шлемофоне летчика порой эта информация воспринималась на фоне радиопомех. Да и подслушать ее не представляло особого труда, если в распоряжении противника имелись подходящие для того средства. Но главное было даже не в этом. Рост скоростей и вооружение истребителей-перехватчиков радиолокационными прицелами настоятельно требовали автоматизации систем управления. Во-первых, команды с земли, если они осуществлялись по старинке, с помощью голоса приходили с неизбежным запозданием. Для того чтобы произнести в микрофон даже несколько слов, требуются секунды. А при тех скоростях, на которых сближались перехватчики и цель, счет часто шел на мгновения. Во-вторых, команды, отданные с земли с помощью слов, часто не обладали необходимой для работы с радиоприцелом точностью. 'Все это приводило к тому, что в воздухе все чаще возникали критические ситуации, особенно, когда перехват цели осуществлялся под большими ракурсами, под большими углами встречи атакующего истребителя и мишени. Мириться с этим становилось все труднее. Сама логика развития требовала автоматизированной системы управления.
---
Вскоре после того как меня утвердили в должности заместителя главкома Войск ПВО страны, разбился Кадомцев.

Незадолго до его гибели меня спросили, кого бы я мог рекомендовать на ставшее вакантным место командующего авиацией ПВО. Ни минуты не колеблясь, я назвал Кадомцева. Он к тому времени не только блестяще справлялся с обязанностями заместителя командующею, по я всесторонне изучил весь круг задач и проблем, стоявших перед авиацией ПВО. Работать с ним было одно удовольствие. Кадомцев все схватывал на лету, особенно остро реагируя на все новое, перспективное и передовое. Кипучая энергия, постоянная склонность к инициативе уживались в нем с трезвой сдержанностью, присущей зрелому, сознающему всю меру лежащей на нем ответственности руководителю. Мне в ту пору исполнилось пятьдесят шесть. Кадомцев был значительно моложе. Но опыт он успел накопить не по годам богатейший. Великолепно разбирался во всех вопросах, досконально знал положение дед на местах и к тому же летал практически на всех типах истребителей. Лучшего преемника себе я и желать не мог. -

Рекомендации мои приняли во внимание, и Кадомцев был назначен на должность командующего авиацией

ПВО. Но поработать на новой должности ему, к сожалению, довелось недолго.

В тот период как раз проходил испытания новый сверхзвуковой перехватчик. Это была отличная боевая машина, способная развивать скорость около трех тысяч километров в час и набирать достаточно большой потолок. Называть я ее не буду, скажу только, что бортовой номер того опытного экземпляра, о котором идет речь, был «тройка». Меня утвердили председателем государственной комиссии по приемке нового самолета и летчиком облета. Все экземпляры опытной машины находились, естественно, в распоряжении летчиков-испытателей, но «тройка» не имела специальных заданий, связанных с испытательной программой, и была закреплена за строевыми летчиками, чтобы получить опенку еще и с их стороны.

В качестве летчика облета я уже свободно владел машиной, совершая на лей ежедневные тренировочные полеты. Кадомцеву показалось обидным, что заместитель главкома летает на новом перехватчике, а он � командующий авиацией � нет. И, не ожидая конца испытаний, обратился с просьбой разрешить ему летать на «тройке». Ни у меня, ни у главкома ПВО маршала Батицкого не было причин отказать в просьбе, и Кадомцев поспешил воспользоваться пожученным разрешением. В первый полет его, как и меня, выпускал известный летчик-испытатель А. В. Федотов. Огарки не было, и Федотову не оставалось ничего другого, как ограничиться привычным уже для нас методом обучения. Однако это ничуть не помешало Кадомцеву быстро овладеть машиной я успеть совершить на «тройке» около десяти полетов.

За день до того как Кадомцев в последний раз поднял в небо истребитель, я работал на «тройке» в зоне. Машина вела себя как обычно. Не выявил никаких неполадок и взлетевший после меня другой летчик облета, севера шивший на ней очередной тренировочный полет: все системы действовали безотказно, и никаких поводов для беспокойства ни он, ни я не выявили.

Авария произошла неожиданно.

Едва Кадомцев набрал высоту и вошел в зону, кабину истребителя заволокло дымом � загорелся левый двигатель. Кадомцев включил тумблер противопожарной системы и, сделав разворот, взял курс обратно на аэродром. Однако с земли уже настаивали на катапультировании.
Но Кадомцев хотел спасти машину.

� Левый двигатель я отсек. Противопожарная система сработала, � сказал он в эфир. � С пожаром, думаю, удастся справиться. Буду садиться.

На КП видели, что истребитель перестал дымить. Но там не исключали возможность, что пожар лишь загнан внутрь, в поэтому вторично предложили катапультироваться. Кадомцев не согласился. Он, видимо, либо верил, либо очень хотел верить, что все обойдется благополучно. До аэродрома оставалось каких-то несколько минут лета.

� Хочу спасти истребитель, � передал он на землю. � Правый двигатель у меня работает. Буду садиться на одном двигателе. Все будет хорошо.

Но Кадомцев ошибался. Позже комиссия по расследованию причин аварии установила, что принятых мер оказалось недостаточно и загнанное внутрь пламя пережгло в конце концов тяги рулей управления. Система управления вышла из строя, когда Кадомцев, заходя на посадку, шел уже по прямой. Чтобы дотянуть до полосы, ему не хватило каких-то полутора-двух минут. На подходе к аэродрому предстояло пересечь реку. Рули отказали в тот самый момент, когда вод плоскостями истребителя показалась вода. Самолет упад в реку. При падении он взорвался, причем взрывом машину разнесло на куски.

Кадомцева не стало...

Гибель Кадомцева все мы переживали тяжело. Его не только уважали как талантливого летчика и способного руководителя, его все любили. Все, кто его звал, долго еще испытывали глубокую душевную боль, горькое чувство бег возвратной утраты. Память о нем жива среди его друзей до сих пор.

Но я говорю о чисто человеческих чувствах. Что же касается самой авария, она какого-то особого, чрезвычайного впечатления на летчиков не произвела. И уж, конечно, отнюдь не по причине душевной черствости. Просто для всякого летчика-истребителя любая нештатная ситуация в воздухе, даже если она кончается катастрофой, никогда не представляется чем-то из ряда вон выходящим, являясь в его глазах неизбежным риском профессии, ее вздержками. Трагедия, понятно, остается трагедией, но без них в авиации покамест не обойтись. Абсолютно надежную технику человек создавать еще не научился. Особенно если иметь в виду такую сложную машину, как современный сверхзвуковой истребитель-перехватчик.

Как гром среди ясного неба из Москвы получаем известие о гибели в авиакатастрофе командующего авиацией ПВО страны генерал-лейтенанта  Анатолия   Леонидовича   Кадомцева . 26 апреля 1969 г. он на аэродроме Ахтубинск выполнял испытательный полет на самолете МиГ-25П из первой опытной партии. Вылетаю в Москву на похороны всеми глубокоуважаемого грамотнейшего уникального летчика, большой души человека, умевшего замечать и воспитывать молодые перспективные летные кадры.
В свое время с отличием закончив Военно-воздушную инженерную академию им. Н.Е. Жуковского и став инженером авиаэскадрильи,  Кадомцев  очень хотел летать. Вопреки всем летным законам, без разрешения, заранее изучив особенности полета, украдкой от командования инженер взлетел на самолете Як-3 и после выполнения полета по кругу над аэродромом произвел нормальную посадку!
Был серьезно наказан, отбыл десять суток на гауптвахте, но добился перевода в летное училище, которое закончил экстерном. Таким необычным образом  Анатолий   Леонидович  стал летчиком и вырос до командующего авиацией ПВО страны. А.Л.  Кадомцев  и А.И. Покрышкин глубоко уважали друг друга, дружили семьями.
Похоронили нашего любимого командующего на  Новодевичьем   кладбище . Преемником А.Л.  Кадомцева  стал дважды Герой Советского Союза генерал-полковник авиации Андрей Егорович Боровых – летчик-ас, в годы Великой Отечественной войны сбивший лично 32 и в группе 14 самолетов противника.

Митинг, посвящённый Дню авиации 19.08.16
Торжественная встреча-митинг, посвящённая истории нашей авиации и памяти заслуженных её деятелей, на Новодевичьем кладбище, где захоронены славные сына Отечества, состоялась 18 августа в День авиации.
---
В завершении митинга участники акции возложили цветы к памятникам прославленных военных летчиков — трижды Героя Советского Союза, маршала авиации, лётчика-истребителя Александра Ивановича Покрышкина; Героя Советского Союза, лётчика-истребителя Алексея Петровича Маресьева; дважды Героя Советского Союза, лётчика-истребителя, лётчика-истребителя, дважды Героя Советского Союза Виталия Ивановича Попкова, Заслуженного военного лётчика СССР, генерал-лейтенанта авиации Кадомцева Анатолия Леонидовича и многих-многих других.